Женя был самым параноидальным бобром на этой стороне реки. Он умел чувствовать ложь на расстоянии пяти плотин и трёх уток. Любой обман для него был как запах сырого дерева — сразу улавливал. “Не доверяй никому, даже если этот кто-то предлагает тебе ветку,” — говорил он себе каждое утро, глядя в зеркало из пруда. Но потом появилась Катя.
Катя была идеальной бобрихой. У неё была такая пушистая шерсть, что её можно было спутать с облаком, и хвост, который казался литым. Когда она жевала ветки, это было как искусство, а не просто разрушение флоры. Женя, конечно, пал. “Вот она, та самая, с которой можно построить самую прочную плотину в мире,” — думал он, наблюдая, как она носит веточки.
Но жизнь, как и плотина, полна трещин. Сначала мелких, а потом таких, через которые протекает водопад. Катя начала путаться в рассказах. “Я была на расчистке русла,” — сказала она однажды, а потом кто-то из уток (которые, как известно, всегда сплетничают) упомянул, что видел её танцующей с выдрами. С выдрами, Карл!
А потом был тот случай с прудом. “Я там никогда не была,” — заявила Катя с таким видом, будто Женя не знает, что у неё в телефоне лежат 23 селфи с того самого места. На фоне каждого фото была та же злополучная плотина и какой-то подозрительно ухоженный бобер, явно использующий кондиционер для хвоста.
Женя решил, что пора выводить её на чистую воду (в прямом и переносном смысле). Он сидел напротив неё, весь из себя серьёзный, как судья в деле о краже веток, и сказал:
— Катя, я чувствую, что ты мне врёшь. Расскажи правду.
Катя включила режим драмы. Её глаза, которые обычно блестели, как две капли росы, теперь наполнились слезами размером с дождевые капли.
— Жень, я лгу, потому что боюсь. Боюсь, что ты узнаешь, какая я на самом деле, и бросишь меня.
Она рассказала душераздирающую историю о тяжёлом прошлом, где ей приходилось лгать, чтобы выжить. Её голос дрожал, будто она читала финальный монолог в дешёвой мелодраме. Женя даже чуть не поверил. Но его подозрительность не дремала.
Когда она уснула, Женя залез в её нору, чтобы найти доказательства. И нашёл. Она встречалась с другим бобром, параллельно строя плотины и там, и тут. У неё даже был график встреч: “С Женей — на восемь утра, с Борей — на обед.”
Женя молча собрал свои ветки. Не было сцен, не было скандала. Просто тихо ушёл на другой берег, оставив Катю в её драматической норе.
Катя, возможно, так и не поняла, что произошло. Она осталась сидеть среди своих бревен, думая, что Женя просто “слишком чувствительный”. А Женя понял, что доверие — это как хрупкое дерево. Если его прогрызть до середины, ничего хорошего не выйдет.
Теперь Женя строит плотину один. Утки говорят, что она самая крепкая на всём берегу. Катя же продолжает жевать ветки и искать очередного бобра, который поверит в её “душевную драму”.